|
"Бойцам невидимого фронта посвящается" . . Шел, кажется, последний год войны. После поражения на Курской дуге, фюрер разругался со всеми, считая, что его окружают одни предатели и недоумки. А после того как его палец попал в мышеловку, коварно поставленную Борманом, когда он полез в сейф за своим "Вальтером", фюрер решил, что с него хватит. Это стало последней каплей для его расшатанных нервов. Он хлопнул дверью и ушел, не сказав куда. Но знающие люди утверждали, что в Южную Америку. Оставшись без фюрера Германия погрузилась в хаос. В тылу творился форменный бардак. Не лучше обстояли дела и на фронте - без мудрого руководства генералы не знали наступать или отступать, а солдаты, в кого стрелять. Верхушка Рейха растерялась и для начала решила сдаться американцам, чтобы те подсказали им, что делать дальше. Но этот вариант абсолютно не устраивал советское руководство: во-первых, раскапризничался Жуков, требуя, обещанный ему штурм Берлина; во-вторых, это означало, что русских не пустят в Европу, а следовательно не видать тогда, не только болгарских сигарет и югославской мебели, но и ГДРовских игрушек; а главное, что против этого был Сталин... - За окном шел снег и рота красноармейцев. Товарищ Сталин отвернулся от окна и спросил: - Так товарищ Жюков, вас все еще не убили? - Нет, товарищ Сталин. - скорбно ответил Жуков. - Тогда дайте закурить. Жуков достал из кармана портсигар, подумал, давать или не давать, и протянул главнокомандующему последнюю папиросу. Товарищ Сталин покрошил папиросу в трубку, задумчиво закурил от протянутой спички и некоторое время молча посапывал трубкой с очень противным звуком. Через десять минут он спросил: - А как там чувствует себя этот ... Штирлиц, то есть товарищ Исаев? - Ему, наверное, трудно, - неопределенно ответил Жуков. - Это харашо, сказал вождь, потирая руки. - У меня для нэго есть новое задание. - Он просился в отпуск, - печально ответил Жуков. - Товарищ Жюков, -сказал Сталин. - Если вождь сказал задание, значит - задание. И вообще, товарищ Жюков, кто у нас вождь - я или вы? Так что идите и па-адумайте. - Штирлицу действительно было трудно. С трудом открыв глаза, он огляделся, пытаясь определить, куда его в очередной раз забросила нелегкая судьба разведчика. Низкий закопченный потолок зала был почти черным от сажи. Пол был залит дешевым вином, заплеван и завален окурками. Создавалось впечатление, что каждый считал своим долгом если не наблевать на пол, то хотя бы плюнуть или что-нибудь пролить. То и дело, ступая по лужам и матерясь, проходили офицеры. За соседним столиком четверо эсэсовцев грязно приставали к смазливой официантке. Ей это нравилось, и она глупо хихикала. В углу, уткнувшись лицом в салат из кальмаров, валялся пьяный унтер-офицер без сапог, но в подтяжках. Иногда он начинал недовольно ворочаться и издавал громкие неприличные звуки. Два фронтовика, попивая шнапс у стойки, тихо разговаривали о событиях на Курской дуге. Молоденький лейтенантик в компании двух девушек подозрительной наружности громко распинался о том, какой он молодец, и как хорошо он стреляет из пистолета. Штирлиц тупо уставился на фреску противоположной стены. На ней был изображен волк, гонящийся за тремя поросятами. Кто-то из посетителей дорисовал волку деталь довольно внушительного размера, из-за чего сцена погони приобрела уж совсем зловещее содержание. - "Три поросенка", - облегчённо подумал Штирлиц. Определившись с местом, Штирлиц, подумал, что не плохо было бы узнать и дату. Спрашивать у кого-нибудь не хотелось, а сломанная ёлка, валявшаяся в углу ни о чем не говорила. - С рождеством Вас, штандартенфюрер! - поздравила, улыбаясь, проходившая мимо официантка. - М-да, вечеринка, по случаю победы наших на Курской дуге, несколько затянулась, - решил Штирлиц. Штирлиц отпил из кружки большой глоток пива, поковырялся вилкой в банке тушенки и пристальным взором оглядел окружающую действительность разлагающейся Германии, изредка задерживая взгляд на некоторых выдающихся подробностях снующих между столиками официанток. Захотелось курить, но в кармане, вместо пачки "Беломора" оказалась какая-то замусоленная бумажка. Раздосадованный Штирлиц уже хотел швырнуть её на пол, но заметил на ней какие-то цифры. - А может это телефон какой-нибудь шлюшки? - мелькнуло у разведчика и он внимательно поглядел в бумажку. Лучше бы он этого не делал, так как цифры сложились в слова - это была шифровка Центра. " Юстасу. Вам надлежит безотлагательно назначить в Рейхе нового фюрера, иначе Красная Армия останется без праздника 9 МАЯ. Алекс." - Отпуск в Испании накрылся... и новогодние каникулы тоже, - это первое, что понял разведчик. Штирлиц умел сдерживать свои чувства. – Заразы!!! Он схватил бутылку шампанского и метнул в стену. Посыпались осколки. - Кем они считают меня? - разорялся он. - Гением или всемогущим? Там, видимо, считают, что если я не провалился за эти годы, значит, я всесилен. Неплохо бы мне стать заместителем фюрера. Или вообще самому пробиться в фюреры, а? Хайль, Штирлиц! А что? Звучит неплохо и искать, опять же, никого не надо. Штирлиц сразу представил себе халявное пиво без очереди в буфете рейхстага и кучу секретарш у себя в кабинете. Однако, пораскинув, был вынужден с сожалением отказаться от этой идеи. В Рейхе каждая собака знала, что он русский разведчик и сразу бы поползли сплетни. Не хватало ещё, чтобы в ходе каждого совещания в ставке, кто-нибудь невинно интересовался: - А что по этому поводу думает товарищ Жуков? - Кого бы назначить? - размышлял Штирлиц. - Проще всего конечно бросить монетку, если бы было два кандидата, а их пять - Шелленберг, Мюллер и Кальтенбруннер, поэтому надо подумать. Штирлиц подумал. Ему это понравилось и он подумал еще раз. Штирлиц приступил к последнему обзору материала, который он смог собрать за все эти годы на этих фашистских выродков, но ему его показалось мало и он заказал еще дюжину пива и тушенки. - Лучшей кандидатурой на место фюрера был конечно же Кальтенбруннер. Он славился недюжинным умом и интуицией. Поэтому в Рейхе все постоянно, по делу или нет, задавались вопросом: – Интересно, что скажет по этому поводу Кальтенбруннер? Однако, у того, кроме достоинств было два крупных недостатка. Об одном из них по дружбе рассказал Мюллер. Он как-то раз зашел к Кальтенбруннеру стрельнуть сигаретку. Вообще-то Мюллер ждал, что тот расскажет какие-нибудь свежие новости из бункера, но Кальтенбруннер ничего рассказывать не стал. А выдвинув нижний ящик стола, достал бутылку "Наполеона", придвинул рюмку Мюллеру и спросил: - Вы сильно пили? - Совсем не пил. - А что глаза красные? - Я не спал - было много работы по Праге: наши люди там повисли на хвосте у подпольных групп. - Выпейте коньяку, это взбодрит вас. - От коньяка я, наоборот, совею. Я люблю водку. - От этого не осовеете, - улыбнулся Кальтенбруннер и поднял свою рюмку: - Прозит! Он выпил залпом, и кадык у него стремительно, как у алкоголика, рванулся снизу вверх. "Он здорово пьет, - отметил Мюллер, выцеживая свой коньяк, - сейчас наверняка нальет себе вторую рюмку". Кальтенбруннер закурил самые дешевые, крепкие сигареты "Каро" и спросил: - Ну, хотите повторить?" - М-да,- размышлял Штирлиц. - Если бы мы были в России, то с таким талантом стать у руля страны, было бы проще пареной репы. У нас алкоголиков любят. В принципе и в Германии не дураки бухнуть, но, вот что делать с его неумением управлять народом? Мало послать кого-нибудь за пивом, надо ещё, чтобы он его принёс, а не послал тебя же, куда подальше. –Вот если бы я послал Айсмана за пивом, – подумал Штирлиц вслух, – и он бы его не принес, я бы его убил. С некоторых пор Штирлиц для конспирации думал вслух. Чего только не узнавали его соратники по партии о себе в такие минуты. Вот и сейчас, несколько эсэсовцев за соседним столиком, бросили увлеченно раздевать официантку и с нетерпением ожидали, что же решит Штирлиц. - А так, вся эта шушера,- продолжил свою мысль Штирлиц. - Разбежится и Восточный фронт развалится ещё до 23 февраля. А это грозит выволочкой от Центра. В принципе, Штирлиц был не прочь затянуть войну ещё на год, а то и на два. Ему совсем не улыбалось поменять служебный "мерседес" на "москвич", командировочные в валюте на оклад в рублях, а особняк за городом на на двушку в хрущевке. Поэтому, зарубив Кальтенбруннера, он снял сапоги и закинув ноги на стол, продолжил поиск подходящего кандидата. - Следующим был Айсман. Он вполне подходил для роли фюрера на час. Штирлиц вспомнил свой разговор с одним из агентов: "Айсман ? Он воспитывался в штабе у Мюллера. А тот кто работает под началом какого-нибудь вождя, обязательно теряет инициативу. И ловкость приобретает, и аналитиком становится, но теряет способность принимать самостоятельные решения." - Этот конечно идеально подходит для финального слива, но собрать остатки Рейха в кулак для Айсмана сейчас будет проблематично. У всех еще свежи в памяти его косяки в битве под Курском. - решил Штирлиц. - Последним у Штирлица значился Мюллер. Привлекать друга детства к этой затее вообще не хотелось, учитывая его склочный характер. Мюллер любил хлюздить по поводу и без и для доказательства своей правоты не жалел ни времени ни сил. Если же в конце концов у него ничего не получалось, то имел привычку удаляться в свою песочницу, где начинал обиженно лепить куличи. Это его успокаивало до следующего раза. Кроме того, Мюллер был на ножах с Борманом, что могло сильно осложнить проведение операции. Но, учитывая сжатые сроки, отведенные на выполнение задания, штандартенфюрер всё больше склонялся к тому, чтобы остановить свой выбор на нем. - Мюллер, по крайней мере, махом возьмет всех в оборот, так как все прекрасно знают, что лучше кормить вшей в окопах, чем в подвале гестапо! На фронте может посчастливится сбежать и сдаться в плен, а из гестапо можно сбежать только через трубу крематория. Кроме того у Мюллера стоял сейф, в котором тот хранил дела на всех сотрудников Рейха. Он часто с любовью залезал в свой сейф за очередным делом, чтобы пополнить его, восстановить в памяти, просто полистать или привести в действие. Но последнее случалось редко, ибо Мюллер, как истинный коллекционер, не любил расставаться с делами своих подопечных. Сейфы с делами были почти у всех сотрудников рейха, кроме Штирлица, но такого обширного собрания сочинений не было ни у кого, даже у самого Кальтенбруннера. Это было маленькое и невинное хобби шефа гестапо. В его коллекции были Гиммлер, Геббельс, Шелленберг, Борман, Штирлиц и даже сам Кальтенбруннер. - Да, пожалуй - это лучший вариант. - решил Штирлиц, разглядывая зелёный носок с дыркой на большом пальце правой ноги и синий носок с дыркой на пятке на левой. Он встал и решительной походкой направился на поиски Мюллера. - В своем роскошном кабинете Мюллер собирал чемоданы и отдирал от стен различные непристойные картинки, изображающие различных красоток на всяких торжественных мероприятиях. Картинки приклеились на редкость крепко и не отдирались. От сильного удара ноги дверь распахнулась, и в кабинет вошел хмурый и заспанный Штирлиц. – Борман! Дай закурить! "У Штирлица кончились папиросы, – подумал Борман, протягивая портсигар с профилем Фюрера, – значит, он много курил. Много курят, когда думают. Значит, он много думал. Штирлиц просто так не думает. Следовательно, он что-то замышляет." И Борман посмотрел в честные глаза Штирлица. - Мюллер, а куда это вы собрались? - спросил Штирлиц. - В Бразилию; чертовски надоел холодный германский климат, - сказал Мюллер, засовывая в чемодан совок, детскую панамку и шмайссер. - Значит, вот как? - Штирлиц недоверчиво достал кастет и взвесил его на руке. Мюллер заволновался. - Штирлиц, езжай со мной, а? - примирительно предложил он. Штирлиц убрал кастет и достал другой, побольше, с надписью "дорогому товарищу Штирлицу от друзей по невидимому фронту...". - Знаешь, Мюллер, давай поедем в твою Бразилию, но попозже... и возьмем с собой Айсмана, Шелленберга, Кальтенбруннера и ... и Бормана, а то без него скучно. - Скучно!? - Мюллер поморщился и потер большую красивую шишку на затылке. Несмотря на разруху, кирпичи у Бормана водились, и в большом количестве. К тому же Борман был профессионалом. - И как Германия отнесется к тому, что Штирлиц покинет ее в самый ответственный момент? - патриотически заметил Штирлиц. - Ну, - задумчиво сказал Мюллер, - можно поехать под чьим-нибудь именем ... Ну, там, ... - Нужно мне чужое имя, - обиделся Штирлиц, доставая кастет. - Мне и своих хватает. "Штирлиц, – подумал Мюллер, – столько лет живет в Германии, а до сих пор не научился нормально говорить по-немецки. И откуда только у него этот ужасный рязанский акцент? Нет, пока Штирлиц трезв, с ним просто противно разговаривать. Вот когда выпьет, да, он говорит, как коренной берлинец. Пожалуй, надо выпить." – Кстати, Штирлиц… Они переглянулись. – Что за вопрос?! Друзья детства понимали друг друга с полуслова. Мюллер взял Штирлица под руку, и они направились в ближайший ресторан. Опрокинув, в себя два стакана коньяка, Штирлиц решил, что пожалуй пора приступать к делу. Зная проницательность Мюллера, он решил зайти издалека. - Мюллер, а я решил назначить Вас, дружище, новым фюрером! - радостно сообщил Штирлиц. Мюллер поперхнулся. Он конечно был о себе высокого мнения, как о великом комбинаторе, но решил набить себе цену. - А как же Бразилия?! - Будет тебе и Бразилия и негритянки и маленькая ферма с голубым бассейном. – Послушай, Штирлиц, у тебя такие обширные связи. Не мог бы ты достать мне вьетнамки? – Могу. "Этот все может", – подумал завистливо Мюллер. Штирлиц часто обещал что-либо Мюллеру, как, впрочем, и всем остальным, но никогда ничего не делал. - А когда приступать? - спросил Мюллер. - Да, хоть завтра, - великодушно разрешил Штирлиц. Он нацарапал три слова на салфетке и вручил Мюллеру. - Всё, беги в рейхсканцелярию, трудовую только не забудь! Да, и с тебя поляна! - Само собой! - радостно воскликнул Мюллер и исчез за дверью. --- Целую неделю довольный Штирлиц щедро раздавал указания и, хотя его никто не слушал, чувствовал себя большим начальником. Наконец, он решил проверить как продвигаются дела со штурмом Берлина. В бункере Фюрера уже третий час длилось совещание. За круглым дубовым столом восседали высшие офицеры Рейха. Обсуждалось два вопроса: почему немецкие войска потерпели поражение на Курской дуге, и как бы напроситься к Штирлицу на день рождения. – Мало танков, – гундосил Гиммлер. "А в штабе много идиотов", – думал всезнающий Мюллер. – Мало самолетов… Генерал фон Шварцкопфман встал, прокашлялся, высморкался в зеленый носовой платок и прохрипел: – Господа! На Курской дуге мы потерпели поражение вовсе не из-за того, что было мало танков и самолетов, которых у нас, слава богу, хватает, а из-за наглости русских партизан. Командующему немецкими войсками на Курской дуге генерал-фельдмаршалу фон Клюге они подложили, извиняюсь, на сидение, ежика… Все оживились. – Да, да, господа! Русского ежика! Вследствие этого командующий упал со стула и получил ранение. И без мудрого руководства немецкие солдаты, – генерал вытер слезу, – не знали, куда стрелять. Борман мерзко ухмыльнулся. Это по его приказу фон Клюге подложили ежика. Шутка удалась. – Надо вывести всех ежиков из России, – глубокомысленно сказал Мюллер. – И тогда в России нарушится биологическое равновесие, – подхватил Гиммлер, – и партизаны перемрут с голоду. – Гениально! – восхитился подхалим Айсман. – И мы тогда покажем русским еще одну Курскую дугу и еще один Сталинград. – Гениально! – орал Айсман. – Предлагаю закодировать операцию словом «Игельс», – предложил Геббельс. – Я – за, – сказал Мюллер, которому было все равно. – Шелленберг, – попросил Гиммлер, – доставайте. Шелленберг достал из-за пазухи бутылку армянского коньяка и разлил в рюмочки. Хватило на всех, а то, что осталось, Шелленберг вылил себе в рот. – Предлагаю выпить за операцию "Игельс"! Дверь со скрипом отворилась, и в комнату ворвался Штирлиц. Все тут же сели. Штирлиц услышал только несколько последних слов. "Скрывают", – подумал он и решил сделать вид, что он зашел просто так. Штирлиц подошел к сейфу, достал отмычки и в гробовой тишине вскрыл его. Он копался минут пять, но ничего нового не нашел. "Бездельники", – подумал Штирлиц и с шумом захлопнул дверцу. – Товарищ Штирлиц, – послышался осторожный голос Геринга, у которого недавно пропала половина доклада Фюреру, а вторая половина оказалась сильно испачканной, – когда берете документики из сейфа, возвращайте обратно и не пачкайте, пожалуйста. – Нужны мне ваши документы, – обиделся Штирлиц, – у меня своих хватает. Он подошел к столу, отнял у Геббельса рюмку и провозгласил: – За моего любимого Фюрера! С недовольными лицами все выпили. Обделенный Геббельс обиженно посопел, достал бутылку шнапса и отхлебнул прямо из горлышка. – Хайль! – и Штирлиц вышел. От шнапса Геббельса передернуло так, что он подумал: "Яка гарна горилка!" – На чем мы остановились? – спросил он, вытирая рот рукавом мундира. – На операции «Игельс», – сказал Шелленберг. Дверь снова внезапно приотворилась, и в нее просунулась довольная физиономия Штирлица. – Да, господа, я, когда вошел, забыл поздороваться! – Здравствуй, здравствуй, – сказал вежливый Мюллер. Штирлиц еще раз закрыл дверь и ушел. Подслушивать под дверью он считал ниже своего достоинства. --- Спустя ещё неделю, Штирлицу стало скучно и он решил навестить Мюллера. Однако, в вестибюле рейхсканцелярии его остановил какой-то майор и потребовал пропуск. Ответ Штирлица на эту наглость был короток, буквально из двух слов. Майор порылся в русско-немецком разговорнике, нашел перевод и пригласил Штирлица в кабинет. Штирлицу это стало интересно и он пошел за ним. Майор сел за стол и спросил: – Фамилия? – Штирлиц. – Может ты и Штирлиц, а может и не Штирлиц. Кто тебя знает? Может ты русский шпион? Штирлиц подошел ближе и сел. – Слушай, майор, не возникай. Я в гневе страшен. Майор, не ожидавший такого нахальства, разинул рот. А Штирлиц издевательским голосом продолжал: – Ты мне сейчас кофейку обеспечь, а потом позвони моему другу Мюллеру. А иначе я могу тебе и морду твою свинскую набить… Штирлиц еще бы долго изгалялся, полицию он не любил с детства, но майор вдруг стукнул кулаком по столу, и заорал: – Молчать!!! – Не ори, – попросил Штирлиц. – Встать, когда разговариваешь с офицером! Штирлиц был спокоен, как дохлый лев. – Я штандартенфюрер СС фон Штирлиц, – по слогам произнес он, – не люблю, когда в моем присутствии орут всякие мерзавцы. Я требую кофе и Мюллера. Иначе объявляю голодовку сроком на двести дней. Неужели ваша дурная голова не в состоянии понять, что стоит позвонить моему любимому другу детства Мюллеру, и я, наконец, больше не буду иметь удовольствие видеть вашу гнусную рожу. Завернув такую блестящую фразу, Штирлиц про себя порадовался и гордо улыбнулся. Майор позеленел от злости. – Молчать!!! Штирлицу майор совсем перестал нравиться. Он собрался дать обнаглевшему полицейскому в зубы и дал. Конвоиры бросились к Штирлицу, но опоздали. Штирлиц успел достать кастет и двумя точными ударами свалил обоих. Выйдя из кабинета, он было направился к лестнице, но в недоумении остановился. На лестнице стояло не менее роты эссесовцев. Штирлиц пожалел, что забыл гранату дома. - Я ещё вернусь! - угрожающе процедил он и направился к выходу. Садясь в свой "мерседес" Штирлиц увидел в окне второго этажа смеющуюся морду Мюллера. Штирлиц запустил в него кирпичом. Когда осыпались стекла в окне, Мюллер осторожно выглянул и показал Штирлицу язык. - Свинья! - крикнул ему Штирлиц. Свинья сразу вызвала ассоциации с тушенкой, и Штирлиц, здраво рассудив, что Мюллер никуда не денется, а вот "Три поросенка" могут закрыться на обед, надавил на педаль газа. --- Мюллера Штирлиц нашел, там где и ожидал - на заднем дворе рейхстага в песочнице. Пребывание на посту Фюрера сказал на нём не в лучшую сторону. Увидев Штирлица, он важно выпятил губу и заявил: - Во-первых, Штирлиц, зарубите себе на носу, что к Фюреру нельзя врываться без доклада, а необходимо предварительно записываться на прием. А во-вторых, мы тут посовещались и решили, что штурм Берлина проведем в Кёнигсберге, в Восточной Пруссии. Гермавтодор считает, что вы своими танками разобьете все автобаны и превратите их в проселочные дороги, как у себя дома. Штирлиц до такой степени был удивлен такой наглостью, что даже забыл сразу дать Мюллеру в ухо. - Мюллер, ты охренел, какой Кёнигсберг? Ты вообще видел ту Пруссию? Там даже 1-му Прибалтийскому фронту негде будет развернутся, не говоря уж о четырех украинских! - Штирлиц, мы всегда считали, что у вас, русских, слишком большая армия! Кстати, прошу обращаться ко мне как положено, а именно -"мой фюрер"! - Слышь, фюрер недоделанный, или ты счас дашь команду своим недобиткам развернуться вдоль западной границы СССР и оттуда драпать до самого Берлина или я за себя не ручаюсь! - Ах, так! Отлично. Вот пусть те, кого не на помойке нашли, и воют как хотят! А я умываю руки! - с этими словами Мюллер, обиженно шмыгнув носом, направился в песочницу. До Штирлица в конце концов дошло, что с ним каши не сваришь. - А почему, собственно, мы? Кашу теперь будет варить один Мюллер! - злорадно подумал Штирлиц, и нащупывая в кармане кастет, направился за Мюллером. При упоминании о каше, Мюллеру сразу вспомнилось о детсадовской маннке с комками. Воспоминание стало обрастать ненужными подробностями, от которых заныли зубы и противно засосало под ложечкой. Чтобы отогнать неприятное воспоминание Мюллер инстинктивно ускорил шаг... За окном стоял счастливый Штирлиц, ящик из необструганных досок и хорошая погода. Товарищ Сталин отвернулся от окна и спросил: - Товарищ Жюков, вас все еще не убили? - Нет, товарищ Сталин, - счастливо ответил Жуков. - Тогда дайте закурить. - Не могу, товарищ Сталин! - ответил Жуков. - папиросы уже того ... в смысле кончились ... - Это плохо, - сказал главнокомандующий. Через десять минут он спросил: - А как там дела на западном фронте? - На каком фронте? - недоуменно спросил Жуков. - А! Ну да ... - сказал товарищ Сталин. - А как там чувствует себя товарищ Исаев? - спросил он через двадцать минут. - Да вон он стоит, - кивнул Жуков на улицу. - А! Ну да ... Это харашо, - сказал вождь. - У нас есть для нэго новое задание? - Он просился в отпуск, - печально ответил Жуков. - Товарищ Жюков, - сказал Сталин, прищурившись от яркого солнца. - Вождь сказал - задание, значит - задание.
|